Новости – Общество

Общество

Усадьба без Дюрингера

Фото: Анастасия Бероева

Как живут люди в разрушающихся домах-памятниках в Иванове

Анастасия Бероева

22 августа, 2014 19:34

13 мин

Их часто называют одними из главных городских достопримечательностей, памятниками эпохи. Ценные представители раннего советского конструктивизма, объекты культурного наследия регионального значения, на деле — обыкновенные дома, жильцы которых вынуждены постоянно и собственными силами бороться с разрушающимися перекрытиями, прогнившими балками, старой проводкой и забитой вентиляцией. Корреспондент «Русской планеты» навестила жильцов домов-памятников и узнала, каково это: гордиться собственным домом с обваливающейся на голову штукатуркой и деревьями, растущими прямо из кирпичной кладки.

«Дом-корабль», пр. Ленина, 49

Наряду с «домом-подковой» и «домом-пулей» считается одним из самых ярких представителей эпохи советского конструктивизма. Жилой дом с застекленным первым этажом, галереями балконов с поручнями и изгибающимся в форме корабельного носа торцом, напоминает плывущее судно. Хотя жильцы этого 212-квартирного «корабля» уже не первый год терпят самое настоящее бедствие.

– Крыша совсем худая, постоянно течет. В дождь или снег за пятнадцать минут набирается полная детская ванна воды, — рассказывает жительница дома Тамара Жучкова. — Балки гниют, перекрытия в любой момент могут обрушиться, на чердаке одни дыры, все может рухнуть, но это никого не волнует!

Тамара Жучкова живет в доме-памятнике уже много лет, но не припомнит случая, чтобы кто-нибудь из чиновников хоть раз вспомнил, что здание — охраняемый объект культурного наследия, которому требуется ремонт.

– Нам говорили: мол, организовывайте собрание собственников и решайте все проблемы за свой счет. Но среди жильцов много пожилых людей, пенсионеров, семей с маленькими детьми. Откуда у нас такие средства? По плану вроде как крышу должны отремонтировать в 2019 году, так в интернете написано, но ведь через пять лет может и не нужно будет уже ничего ремонтировать, все само рухнет, — объясняет Жучкова.

Потолок на ее кухне весь в разводах, местами штукатурка отвалилась, видны перекрытия. Тамара всерьез опасается, что однажды кусок штукатурки или прогнившая балка может упасть на одного из ее маленьких внуков.

– Обещали однажды крышу сделать в предвыборную компанию, кандидат приезжал, смотрел, обещал… Выборы давно прошли, а воз и ныне там. О том, что дом — памятник, вспоминают лишь тогда, когда удобно, — сетует Жучкова. — Тут соседка однажды окна решила поменять, рамы старые, все ссохлись, поставила «пластик». Так приехали сразу из охранной комиссии с вопросами: почему это без разрешения? Соседка их и на порог даже не пустила. «Пластик» их волнует, а то, что у нас из кирпичей трава растет, деревья на балконах растут — это никого не волнует.

По заверениям жильцов, капитальный ремонт дома не делали ни разу. Проводку последний раз меняли двадцать лет назад. Сейчас больше всего переживают даже не за крышу и не за проводку, а за подъезд. Деньги на его ремонт с жильцов собрали еще в прошлом году, но результатов ждут до сих пор.

Александр Козлов живет в соседнем подъезде вместе с женой. Они въехали в эту квартиру три года назад, за это время уже успели привыкнуть к скрипящим гнилым половицам и сквозящим оконным рамам.

– Здесь была совсем забита вентиляция, вообще не тянуло. Мы целый год бились с домоуправлением, чтобы нам все-таки ее починили. Пришлось привлекать жилищную инспекцию. Сделали что-то только после вмешательства прокурора. В домоуправлении ссылались и на то, что мастеров нет и что, мол, делайте за свой счет, раз вас не устраивает, — рассказывает Козлов.

Они с супругой надеются, что хотя бы подъезд все-таки отремонтируют. Многие жильцы «дома-корабля» уже и сами не против сделать ремонт своими силами, только вот любое вмешательство, кроме легкого косметического ремонта, может быть плачевным.

– Страшно самим здесь что-то делать, без специалистов. Тронешь что, так оно все и рухнет, да так, что мало не покажется! — говорит Тамара Жучкова.

Усадьба Дюрингера, ул. Марии Рябининой, 31–33

Одно из самых необычных зданий в городе — главный дом усадьбы Дюрингера. Швейцарец Дюрингер в начале XX века приобрел старый каменно-деревянный дом и превратил его в настоящий замок. И сегодня этот дом жилой, большинство квартир — коммунальные. Квартирантам и хозяевам мало проку от элементов западноевропейского средневекового зодчества в оформлении здания. Их больше волнует, где взять деньги на то, чтобы сохранить всю эту «красоту».

Возможно, из-за того, что жильцов в доме не так уж много, порядок здесь поддерживают всеми силами. Во дворе разбили цветник, поставили беседку. Рядом самодельные знаки, предостерегающие от выгула собак и замусоривания прилегающей территории. Подъезд покрашен, дыры и щели тщательно замазаны, на стенах висят рисунки и фотографии.

– Нам никто не помогает, все охранные обязательства на нас переложили. Обещали деньги выделять, но никто ничего не выделяет. Мы сами следим, чтобы все было чисто и аккуратно, это ведь наш дом, как иначе, — рассказывает Иван Макрышев. — За коммуникациями сами следим, за проводкой тоже один из жильцов смотрит, он у нас электрик по образованию.

У служебных корпусов усадьбы есть собственники. В феврале областному департаменту культуры удалось через суд обязать их привести корпуса в порядок. Зимой же на здание повесили табличку, сообщающую, что это объект культурного наследия. Несколько лет назад чиновники обязали жильцов демонтировать пластиковые окна и убрать с фасадов антенны и кондиционеры, «привести дом-памятник в соответствующий вид». В апреле этого года стало известно, что дом включили в региональную программу капремонта общего имущества многоквартирных домов, однако до сих пор неизвестно, в каком году им займутся. Специалисты уверены: дому нужен не капремонт, а тщательная реконструкция.

Перед разработкой проектно-сметной документации для реставрационных работ решили провести полное исследование состояния здания. Студенты и преподаватели Ивановского политехнического университета в качестве учебной практики проводили обмеры и оценивали состояние здания. Результаты представили чиновникам. Те, в свою очередь, сообщили о поданной заявке на федеральное финансирование реставрации усадьбы, но ответа пока нет.

Сейчас зданием не занимаются управляющие компании, дом фактически на самоуправлении жильцов. Средства собирают ежемесячно, ремонт делают поэтапно. Уже успели сделать косметический ремонт подъездов, частично отремонтировали кровлю, поменяли электрику. Сейчас больше всего беспокоит разваливающийся балкон.

Вопрос «Ощущаете ли вы поддержку чиновников?» у жильцов вызывает улыбку.

– Разве что моральную: мол, давайте, ребята, вкалывайте, — отвечает Михаил Лобов. Он сидит в беседке, рядом с прикрученным к стене таксофоном с надписью «Прямая линия».

– Это у вас телефон общего пользования? На весь дом?

– Ага, это у нас для прямой связи с президентом, — смеется Михаил. — Это бутафория, у нас тут много приколистов. Вообще, нам проект реставрации обещали сделать за миллион с чем-то, но мы этого очень боимся, ведь если нас обяжут делать ремонт по проекту, до денег придется вкладывать гораздо больше, мы не потянем. На господ все равно надежды никакой, так что лучше бы не вмешивались.

Дом коллектива, ул. Красных зорь, 3

400-квартирный «Дом коллектива» представляет собой памятник раннего советского конструктивизма, так называемый дом-коммуну. Огромный кирпичный комплекс с деревянными перекрытиями состоит из четырех корпусов, попарно объединенных одноэтажными переходами. Внутри — жилые двух- и трехкомнатные квартиры, попарно объединенные с общей кухней. В торцах корпусов устроены лоджии, пролеты между этажами имеют выходы на общие балконы. Грандиозное сооружение до сих пор поражает, но уже не столько смелостью архитекторской мысли, сколько общим обветшанием постройки.

На разрушающихся балконах растут деревья, подвалы затоплены, подъезды не ремонтировались почти сорок лет и могут служить прекрасной декорацией для фильмов о послевоенном времени.

– У нас весь подвал залит фекалиями, там по колено просто этой жижи. Уже и дверь заколотили, я бы вам открыл, да вы даже туда не войдете, — объясняет жилец дома Сергей. — Трубы все ржавые, коммуникации старые, а про крышу и говорить нечего. Вон, у тети Маши половина потолка обвалилась.

Жительницу дома Марию Кончеву все соседи называют просто тетей Машей. Она живет на последнем этаже, подниматься ей тяжело и тетя Маша просто протягивает мне ключ, чтобы я могла своими глазами увидеть коммунальное бедствие. Уже на входе в ее комнату открывается вид, который трудно описать словами. Огромный пласт штукатурки свисает с потолка, стены в темных потеках от постоянных протечек.

– Не знаю, к кому обращаться, да и вообще не ясно, есть ли в этом какой-то смысл, — говорит тетя Маша, когда я отдаю ей ключ. — У меня так одна промочка была три года назад, пообещали поставить меня в очередь на ремонт в 2013 году. Он уже прошел, а ремонта так и не было. Еще повезло, что в прошлом году снега практически не было, а когда есть снег, так в квартирах настоящий потоп. Уж не знаю, чего ждать от этой зимы.

В отличие от жильцов дома Дюрингера, по собственному желанию отказавшихся от услуг управляющих компаний, жители «Дома коллектива» очень бы хотели состоять на балансе подобной организации, но с их домом отказываются работать.

– Одна управляющая компания от нас отказалась, нас передали другой компании, которая, в итоге, тоже от нас отказалась. Сейчас наш дом просто завис в воздухе, мы не состоим ни на чьем балансе, нас никто вообще не обслуживает. У нас возникли проблемы с проводкой, мы вызывали аварийку, так они отказались нам помочь как раз потому, что нас никто не обслуживает, — объясняет жительница дома Екатерина Лукина. — Среди жильцов дома довольно много неблагополучных семей, которые не платят за «коммуналку». Это еще одна причина, по которой с домом никто не хочет работать. У нас постоянно горит подвал, крыша в ужасающем состоянии. Вообще наш дом является памятником архитектуры, но делать никто ничего не хочет.

Что-то сделать получается только у тех, кто тратит все свои силы и время на борьбу управляющими компаниями и чиновниками.

– Я живу в этом доме уже пятнадцать лет. И сколько я ни писала, ни просила, так и не делался ремонт подъезда ни разу, — рассказывает жительница дома-коммуны Валентина Лебедева. — У меня течет вся квартира, абсолютно вся. Жить в сарае не хочется, постоянно приходится делать косметический ремонт. Я сужусь с управляющей компанией, до 2015 года они обязаны сделать ремонт крыши, чтобы не было потеков. А соседи у меня за стеной видят голубое небо, у них потолка нет, правда, им все равно, контингент такой.

Валентине Лебедевой все-таки удалось добиться, чтобы ей заменили одну гнилую балку в перекрытиях. За ремонт крыши она продолжает бороться практически в одиночку. Она — одна из немногих, кто пытается привлечь хоть кого-то к ответу за коммунальный бардак в доме-памятнике.

– То, что этот дом — культурное наследие — разговор отдельный. Они все думают, что мы должны здесь как чукчи жить. Но при этом все охранные обязательства складывают на нас, – сетует Валентина Лебедева. — Мы не имеем права делать какие-либо преобразования без согласований. Ни окна менять, ни крышу сделать, потому что архитектура, видите ли, повредится. Я еще архитекторам этим не писала, надо будет написать.

Судьба дома-коммуны, пожалуй, самая незавидная. Если Дом-корабль и усадьба Дюрингера у всех на слуху, то о «Доме коллектива» все как будто забыли. Вспоминают о памятнике конструктивизма только при пожаре или обрушении балкона. В остальное время жильцы этого дома предоставлены сами себе, и судьбой здания не интересуются ни управляющие компании, ни департамент культуры, ни прокуратура.

«Русской планете» в областном департаменте культуры и культурного наследия обещали объяснить ситуацию, однако, на момент публикации статьи, комментария от чиновников не поступило.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе