Новости – Общество
Общество
Дядя Вася
Фото: Анастасия Бероева
За что матерщинники, алкоголики и правонарушители уважают участкового из поселка Нерль
29 октября, 2014 20:14
20 мин
Лучший участковый Ивановской области живет и работает в поселке Нерль. Майор Василий Боярков стал победителем регионального этапа всероссийского конкурса «Народный участковый». Он получил больше 50% голосов. Чтобы понять как так вышло, «Русская планета» провела с ним один день.
Нерль — небольшой поселок в Тейковском районе, расположенный в 60 км от областного центра. Добраться до него непросто: автобусы ходят регулярно, но не так уж часто. Так что с Василием Боярковым мы встречаемся в муниципальном отделе МВД «Тейковский». Лучший участковый области — невысокий мужчина с пышными усами и приветливым взглядом. Он заканчивает в отделе свои дела, и мы отправляемся в Нерль. Серая неровная грунтовка, по обе стороны дороги — поля и почти совсем голые деревья, присыпанные снегом. Мы едем не спеша, и Василий начинает мне рассказывать о своем участке.
– У нас довольно большой участок: практически треть Тейковского района — полторы тысячи квадратных километров по площади, около 60 километров в длину. Там, где заканчивается граница нашего участка, сразу начинается Владимирская область. От Нерли до Суздаля фактически ближе, чем до Тейково. От деревни Сокатово до Суздаля всего 15 км, мы в детстве часто на велосипедах туда гоняли.
– На вашем участке сейчас много человек живет?
– В зависимости от времени года. В зимний период около трех с половиной тысяч человек живет, а летом население увеличивается до пяти тысяч. В основном это дачники. В нашем районе очень часто приобретают участки москвичи. Вот летом население и вырастает значительно.
– Вам так каждый день приходится ездить в Тейково на планерки?
– Нет, сегодня так совпало. Расследуется уголовное дело, вот я отвез подозреваемого на допрос, вечером назад его из Тейково в Нерль повезу, а планерки у нас проходят на нашем участке. Кстати в рамках расследования этого уголовного дела нам нужно кое-что сделать, — говорит Василий и останавливает автомобиль у слегка покосившейся деревянной избы.
Привязанные во дворе собаки заливаются громким лаем. Из дома выбегает мужчина неопределенного возраста. При ближайшем оказывается, что он совсем молод, а выглядит плохо потому, что часто выпивает.
– Драсьте, дядь Вась! — расплывается в улыбке мужчина и ведет нас в дом.
Изнутри избушка производит впечатление удручающее. Горы хлама, коробок, тряпья загораживают коридор. На кухне, прямо на полу лежит какая-то еда. Все вокруг покрыто ровным слоем даже не пыли, а земли. Под покосившимся стулом сидит зеленоглазый котенок и с любопытством смотрит на нас. Участковый заходит в примыкающую к кухне небольшую комнату. Спустя какое-то время оттуда доносится тирада из отборного мата завершающующаяся гулкой фразой:
– Никуда я с вами идти не собираюсь!
Участковый что-то тихо отвечает, и мы выходим с ним из дома.
– Сейчас соберутся и выйдут, — говорит мне Василий.
– А что нам здесь вообще нужно?
– Нужно потерпевшего на допрос в участок отвезти.
Василий рассказывает, что встретивший нас молодой мужчина и есть потерпевший. Алексей, так его зовут, коротал вечер у своей бывшей гражданской жены вместе с ее нынешним сожителем. Как водится, из-за женщины мужчины и поссорились.
– Она мне позвонила полдвенадцатого ночи. Говорит: «Алексея сейчас зарежут». Я быстро собрался, поехал. Вошел как раз, когда ее сожитель держал нож у горла Алексея. Успел вовремя. Вот теперь расследуется уголовное дело о покушении на убийство. Вот того, кто пытался Алексея зарезать, я и отвез утром в Тейково на допрос, — поясняет участковый.
Из избушки выбегают двое: потерпевший и его приятель. Алексей одет совсем не погоде: растянутый свитер, тренировочные штаны, на ногах — носки и резиновые пляжные тапочки. От предложения участкового хотя бы переобуться Алексей весело отмахивается и запрыгивает на заднее сиденье.
– Дядь Вась, останови у ларька. Сигарет хоть купим, курить охота, — бойко начинает потерпевший.
– Я тебе такси что ли? Сначала дело сделаем, — беззлобно отвечает участковый.
– Тогда я все твои сигареты выкурю!
– А это уже мелкое хулиганство, — отвечает Василий.
Потерпевшему шутка нравится. Еще какое-то время он вслух рассуждает о возможных мерах пресечения за подобный проступок. Веселую речь потерпевшего перебивает очередная матерная тирада его соседа.
– Вот еще пример мелкого хулиганства: нецензурная брань в присутствии сотрудника полиции, — сразу же отзывается участковый. Матерщинник замолкает, а вот Алексей, не унимается.
– Дядь Вась, а это у нас 213-я статья?
– Нет, это, Алексей, у нас статья 20.1 Кодекса об административных правонарушениях.
– А это условный срок? — не унимается потерпевший.
– Нет, это административный штраф. Ну или арест на срок до 15 суток. И вообще, Алексей, веди себя прилично, а то я на тебя обижусь, и мы снова с тобой в догонялки играть будем.
Судя по выражению лица Алексея, догонялки — если и не самая его любимая, то вполне увлекательная и привычная игра. Он мечтательно закрывает глаза и обдумывает слова участкового. Мы притормаживаем возле небольшого кирпичного здания с табличкой «Участок № 21».
– Дядь Вась, а можно я у вас одну сигарету все-таки попрошу? Пожалуйста.
– Ну, вот так и надо было с самого начала. Можно.
Алексей получает сигарету, и, перетаптывая ногами в резиновых шлепанцах, глубоко затягивается.
Поднявшись в кабинет, потерпевший и участковый некоторое время беседуют.
– Ну все, свободен! Можешь идти домой, — говорит в конце Василий.
– Дядь Вась, ну я же в тапочках! Как же я пойду? Отвезите меня назад, а?
– Ясно все с тобой! Друга своего ко мне зови, а сам внизу дожидайся! — смеется участковый.
Алексей убегает, в кабинет поднимается матерщинник в шапке. Василий достает какие-то бумаги начинает их заполнять.
– Как я и говорил, нецензурная брань наказывается штрафом в размере 500 рублей. Подписывай протокол.
Матерщинник угрюмо подписывает бумагу, вежливо прощается и быстро уходит. Я несколько сомневаюсь в платежеспособности матерщинника.
– Ну, если не заплатит, то есть еще вариант — 15 суток. Довольно эффективно используемая мера, — поясняет мне Василий. — Применяемая только по необходимости и довольно действенная. Штрафы обычно стараются платить. Нужно нашего потерпевшего назад отвезти.
– Кстати, а чем дело этого потерпевшего Алексея закончится?
– Чем-чем, — смеется участковый. — Примирением сторон, скорее всего.
Мы отвозим Алексея назад. По дороге он мне рассказывает, что вообще-то москвич. В столице у него своя квартира, которую он сдает в аренду. В Нерль приехал жить вместе с женщиной, но с ней не сложилось, и Алексей переехал к друзьям. Когда он с нами прощается, я спрашиваю у участкового, правда ли все то, что мне только что наговорили.
– Все это правда. У него есть постоянный источник дохода, вот он нигде и не работает, на алкоголь хватает. А вообще это не единственный наш москвич. Еще есть колоритные персонажи, — говорит Василий. — А сейчас у нас по плану патрулирование и профилактические посещения.
Мы едем в другой конец Нерли.
– Вас многие здесь дядь Васей называют?
– Бывает, что называют, — улыбается Василий. — Я очень давно здесь живу, практически всех местных знаю, ну и они меня.
– А с какими вопросами жители чаще всего обращаются к вам, как участковому, если речь не идет о криминале?
– С разными. Например, если муж пьет, спрашивают, как сделать так, чтобы он не пил. У меня есть много знакомых сотрудников медицинских служб, которые помогают людям избавиться от алкогольной зависимости. Отправляю к ним. И профилактические беседы проводим, разумеется. Ведь огромная часть преступлений совершается как раз в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Бывает, что и просто так приходят простого человеческого совета спросить. Работа участкового — это ведь не только за правопорядком следить, это и людям помогать, по возможности совет правильный дать.
– Вы часто сталкиваетесь с негативом со стороны жителей? Полицейских ведь мало кто любит.
– Бывает и такое, но редко. В основном люди с пониманием к нашей работе относятся. А не любят, наверное, потому что мы чаще наказываем, роль у нас в некотором роде такая, карательная. Но у каждого жителя, проживающего на нашем участке, есть наши телефоны: и мобильные, и домашние. Они могут позвонить в любое время, даже в два часа ночи. Иногда вот так могут просто за советом позвонить.
– Вы всю жизнь прожили в Нерли?
– Я родился в Иванове. В детстве нам с родителями приходилось часто переезжать. Даже в Махачкале жили, там я в первый класс пошел. А потом приехали в Нерль. Здесь я живу уже 32 года. Здесь моя семья: моя жена Любовь, мои сыновья. Старший сын Александр сейчас учится в Шуйском пединституте, потом будет преподавать русский язык и литературу.
– А как вы проводите свободное от работы время?
– А оно у меня бывает? (смеется — Примеч.ред.) Работа участкового — это ведь работа с ненормированным графиком. Бывает, что и за два дня дома ни разу не появишься. Вообще я природу нашу люблю, по лесу гулять нравится. Но последнее время редко удается выбраться. После работы занимаешься домом, хозяйством, проводишь время с семьей — и снова на работу.
Мы останавливаемся возле кирпичного многоквартирного дома. Здесь живет неблагополучная многодетная семья, давно состоящая на учете. Коридор в квартире завален настолько, что остался лишь узкий проход, по которому может протиснуться только один человек. Две женщины на кухне не удивлены и не обрадованы визиту участкового.
– Ну и как ваши дела? Как ребенок? — спрашивает Василий Боярков.
– В комнате. Спит, — нехотя отвечают женщины.
Василий открывает дверь в одну из комнат и проверяет, действительно ли спит ребенок. Одна из женщин начинает жаловаться на своего зятя: выпивает, ругается. Легок на помине, появляется худощавый пожилой мужчина с окладистой бородой. Вместе с ним участковый выходит в коридор.
– Ты чего Витя с бабушкой ругаешься? Опять выпиваешь?
– А ты сам с ней попробуй, поживи! — отвечает мужчина. — Пилит и пилит, пилит и пилит! Сердце уже не выдерживает!
– Печень, наверное, тоже не выдерживает? — лукаво спрашивает участковый. На это Витя только отмахивается.
После короткого разговора и небольшого внушения о вреде алкоголя мы уходим.
– В этой семье шестеро детей. Они долгое время стояли у нас на учете как неблагополучные. Посещали их с инспекцией по делам несовершеннолетних, проводили профилактическую работу. В общем, на какое-то время с учета сняли. А потом у старшей дочери родился ребенок, и она тоже за короткое время успела зарекомендовать себя. Теперь они у нас снова на учете, — поясняет Василий. — Ладно, поехали в Сокатово. Я вам местную достопримечательность покажу.
Деревня Сокатово находится в восьми километрах от Нерли. Обычные деревянные дома, раскидистые рябины и множество кошек. Мы останавливаемся на краю деревни рядом с небольшим заснеженным полем. Практически в центре его стоит деревянный дом, вернее то, что от него осталось. Когда-то добротный, сейчас он превратился в ветхий местами обугленный сарай с выдранными досками и полупровалившейся крышей.
Василий открывает дверь, и мы проходим внутрь. В доме две комнаты, насквозь продуваемые ветром. В одной что-то отдаленно напоминающее кровать с горой грязных одеял и подушек, рядом — куча земли и пара железных ковшей. В другой — пара шкафов без полок, немного посуды, на стене — эротические плакаты, в углу — ведро вместо туалета.
– Здесь живут бомжи?
– Нет, здесь живет наша местная достопримечательность. Зовут Алексей. Это его дом.
Сложно представить, как можно жить в таких условиях, особенно зимой.
– Вы пытались этому человеку помочь? Обращались в социальные службы?
– Его все устраивает. Это его дом, и ему здесь нравится. Он сейчас, видимо, работает. Поехали, познакомлю лично. Сами и спросите.
Проехав несколько сотен метров, мы останавливаемся у одного из домов. На стук выходит неопрятный заросший мужчина неопределенного возраста. Он приветствует участкового и знакомится со мной.
– Вы здесь работаете?
– Сейчас здесь, завтра — там. Где есть работа, там и работаю, — отвечает «достопримечательность», почесывая бороду.
– Почему у тебя в доме опять не прибрано? — спрашивает Василий.
– Как это? Я убирался, совсем недавно, — искренне недоумевает мужчина.
– Я видела ваш дом, и мне показалось, что это жилье, мягко сказать, не подходит для проживания. Оно вас устраивает?
– Конечно, устраивает. Мне нравится. Я раньше в другом доме жил, но он случайно сгорел…
– Не так уж и случайно, — вставляет Василий.
– Ну и ладно, сжег и сжег. А вот теперь я в этом доме живу.
– А вы зимой там не замерзаете?
Мой вопрос вызывает бурное веселье.
– Я и при минус 35 там спокойно ночую! Главное, чтобы термос был. Пятью одеялами укрываюсь и нормально. А если совсем мороз жахает, то я к кому-нибудь из местных прихожу ночевать.
В словах мужчины сквозит неприкрытая гордость. Вот, мол, как я могу! Никто из вас так жить не смог бы, а я могу!
– Ты лучше расскажи девушке, как мы тебя одной такой зимой ловили и в медпункт возили, чтобы гипс снять, — со смехом говорит участковый. — Наложили ему на ногу гипс, он с ним полтора года бегал. Когда мы поняли, что сам он точно до врача не дойдет, мы его нашли и повезли в медпункт. Врачи были в ужасе: за полтора года не только гипс стал насквозь черным, но и нога под ним была покрыта слоем грязи.
Простившись с «достопримечательностью» уезжаем, и Василий говорит мне:
– Он ведь вообще-то тоже москвич. У него своя квартира была. Потом связался с «добрыми» людьми, которые помогли ему ту квартиру продать, а вместо нее купить дом в деревне. С той удачной сделки здесь и живет. И, похоже, что его все действительно устраивает.
.jpg)
В алоэ вера
– Раз уж мы в Сокатове, то нужно еще к одному жителю заехать. Тоже неблагополучный товарищ, неоднократно у нас на учете стоял. У него тоже дом сгорел недавно, сгорели все вещи, документы. Сейчас он живет в другом своем доме, а мы пытаемся ему помочь выправить паспорт. Сможет получать пенсию — не будет воровать. Пить вряд ли бросит, но из двух зол лучше выбирать меньшее, — говорит Василий.
Новое жилище недавнего погорельца похоже чуть получше дома «достопримечательности». Тут есть печка-буржуйка. Участкового хозяин узнает сразу и начинает рассказывать ему о наболевшем. Я разговору не мешаю и устраиваю себе небольшую экскурсию. В этом доме тоже две комнаты. В одной из них стол, заваленный грязной посудой, банками и инструментами. Ярко выделяется на общем фоне сочный зеленый лист алоэ, поставленный в банку с водой. В другой комнате в беспорядке лежат какие-то вещи, одна стена полностью черная от копоти, на импровизированной плите стоит сковорода с недавно пожаренными магазинными котлетами и колбасой.
– Вот, ты только посмотри! Болит — ужас! — хозяин дома протягивает участковому свой большой палец, красный и распухший.
– Я же тебе говорил, мазью Вишневского нужно. Точно поможет, а ты чем? — изучив палец, отвечает Василий.
– Да мне вот алоэ дали, говорят, что помогает.
– Алоэ — это вряд ли. А вот мазь Вишневского точно поможет. А вообще иди к врачу, а то допрыгаешься, еще сепсис заработаешь, — подытоживает участковый.
Мы уходим, хозяин дома смотрит как будто сквозь меня. Кажется, он меня так и не заметил.
Мы возвращаемся в Нерль. Срочных вызовов нет. Осталось посетить еще одну неблагополучную семью.
– Похоже, что сегодня я смогу прийти домой вовремя, — радуется Василий.
– Вы давно работаете участковым?
– Я пришел из армии в 1993 году. Время тогда было тяжелое. Чтобы иметь возможность учиться и жить, приходилось еще и работать. Я учился на инженера гальваники, ну и подрабатывал на ткацкой фабрике в Нерли. Только 12 лет назад появилась возможность пойти на службу в милицию.
– Вы не разочарованы?
– Конечно, есть и свои недостатки у этой профессии, есть и достоинства. Но я нисколько не разочарован, я люблю свою работу. Я даже в отпуске не могу долго находиться, становится скучно.
Мы останавливаемся у двухэтажного многоквартирного дома на обочине. Василий стучится, но никто не выходит. Слегка подтолкнув незапертую дверь, мы входим в широкий коридор. Из комнаты выбегает молодая женщина.
– Ой, дядь Вась! Я не слышала, что вы стучите. Я болею ангиной, — быстро проговаривает она.
– Знаем мы вашу ангину. Вот на днях только видел тебя идущей с Лехой по улице, оба шатались, на ногах не стояли, вероятно, очень тяжелая ангина.
Из комнаты, услышав голоса, выходит мать женщины.
– Она правда ангиной болеет. Я вона ей и лекарств накупила, сейчас покажу! — и вновь скрывается в комнате.
– Лекарства говоришь? И чем лечишься? Перцовкой? — спрашивает участковый.
– Да вы что! — машет руками девушка. — Там от горла всякое и от температуры.
– А с работой что у тебя?
– А я на собеседование поеду, только точно не знаю, где улица находится. Потом у вас спрошу, как выздоровею.
В дверном проеме снова появляется мать с охапкой флаконов и аэрозолей. Участковый изучает флаконы, желает скорейшего выздоровления.
– А чего это вы на нас психиатров натравили, а? — вдруг с вызовом начинает мать девушки.
– Каких психиатров? Мы — полиция, а не врачи, — искренне недоумевает Василий.
– А нам тут бумага пришла, что мы должны на прием к психиатру прийти! Сейчас покажу!
– Сын вчера полвечера ревел: мол, я не псих, почему это меня к психиатру надо везти, — добавляет больная ангиной.
.jpg)
Мать девушки приносит небольшой листок. Участковый начинает его изучать. Заглянув из-за его плеча, вижу текст: «Просим вас посетить психолого-педагогический центр для несовершеннолетних».
– Это же не психиатр! Вам к психологу надо. Ну, в смысле, к педагогу, — тут же поправляюсь я.
– К педагогу — это к учителю что ли? — с подозрением уточняет мать девушки.
– Типа того, учитель по поведению, — улыбается Василий. — Обязательно сходите, я проверю. А тебя завтра проведаю, — поворачивается он к девушке, все время поправляющей шарф на шее.
– А вы завтра не работаете! Выходной, — лукаво улыбается больная.
– А я для тебя исключение сделаю! Надо же болеющего человека навестить, о самочувствии узнать.
Такая новость девушку явно не радует. Она коротко прощается с нами и уходит назад в комнату.
– Правда, что завтра их снова навестите? — спрашиваю, когда мы уже вновь садимся в машину, чтобы ехать назад в Тейково.
– Вряд ли. Это скорее для острастки. Ожидать визита будут — пить не начнут.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
