Новости – Общество
Общество
«Мы — маленький Эрмитаж»
Музей им. Бурылина. Фото: www.culture.ru
Директор музея им. Бурылина Сергей Конорев — о том, каким должен быть музей в современном мире
25 декабря, 2015 20:27
8 мин
«Музей — это моя душа», — любил говорить его создатель, меценат и фабрикант Дмитрий Бурылин. Свою коллекцию он собирал многие годы, часто на последние деньги скупая интересные для себя вещи в заграничных поездках. Огромное наследие Бурылина удалось пронести через все периоды лихолетья, сохранить и приумножить. Сегодня музей Бурылина — один из лучших провинциальных музеев России. В преддверии дня рождения музея — 26 декабря ему исполняется 101 год — РП встретилась с его директором Сергеем Коноревым и расспросила о том, как живет музей сейчас.
– Сергей Владимирович, ваш краеведческий музей часто называют коллекционным. Чем он отличается от других музеев?
– Да, первоначально музей создавался как коллекционный и назывался он музей редкостей и древностей — название «Музей промышленности и искусства» родилось позже, — и никоим образом не был привязан к краеведению.
В советские годы музей пережил несколько этапов развития. Вскоре после национализации музея в 1918 году большевики превратили его в агитационно–революционный. Самого Дмитрия Геннадьевича оставили при музее главным хранителем: без его знаний — многие предметы не были тогда описаны, он держал их в памяти, — управлять музеем было сложно.
Спустя несколько лет из музея его все-таки выжили, организовав настоящую травлю. Основная коллекция Бурылина была заколочена в ящики и спрятана в подземном переходе и в фондохранилищах. Залы заполнялись плакатами, листовками, портретами, лозунгами.
Позднее часть коллекции Бурылина возвратилась в залы, а после Великой Отечественной войны музей стал полноценно краеведческим, появились залы природы и археологии. В таком виде музей встретил и перемены 1990-х годов. Тогда, пожалуй, он был неинтересен и скучен. Туда водили детей по разнарядке, да и финансирование было очень печальным.
Музей выживал, как мог: доходило до того, что некоторые его залы использовались коммерческими фирмами для выставок-продаж.
Лишь с конца 1990-х–начала 2000-х годов музей возвращает себе название «коллекционный». Предметы достают из запасников и снова экспонируют, причем стараются делать это так, как было у самого Бурылина. Например, у нас сохранились фото одной из витрин с оружием, и мы восстановили ее в первоначальном виде.
Знакомым я говорю в шутку, что мы — маленький Эрмитаж. Он ведь тоже коллекционный музей, начинался как частная коллекция Екатерины Второй. А масштаб личности коллекционера Бурылина вполне можно сравнить с личностью, например, Третьякова, только Дмитрий Геннадьевич был местным меценатом.
– И, тем не менее, ваш музей можно назвать одним из самых современных в области….
– Нельзя сказать, что музей классический, тот, который создавал Бурылин, к XXI веку себя изжил. Он во многом утратил ту функцию, которую имел изначально. Во времена Бурылина собрание редкостей помогало рядовому человеку познавать мир. Где еще можно было своими глазами увидеть редкие, экзотические предметы?
Сейчас появился интернет, телевидение, да и поездки за границу стали доступны очень многим. Поэтому познавательная функция музея сейчас ослабевает. Но она не уходит в прошлое, это просто значит, что надо меняться.
Неслучайно одна из программ Фонда Потанина, в которой мы участвуем, называется «Меняющийся музей в меняющемся мире». Мы тоже меняющийся музей. Задача современного музея — быть интегрированным в культурное, интеллектуальное пространство, врастать в него корнями.
Сергей Конорев. Фото: Дмитрий Рыжаков / «Русская планета»
Сергей Конорев. Фото: Дмитрий Рыжаков / «Русская планета»
– Каким образом?
– Во-первых, продолжать удовлетворять жажду познания мира, но по-новому. У нас это делается через разные образовательные программы музея и выставки. Кстати, они могут быть вполне коммерческими. Например, сейчас у нас работает приехавшая из Ярославля выставка «Музей занимательной физики Эйнштейна».
Во-вторых, любой современный музей старается сформировать вокруг себя круг своих друзей. Это постоянные посетители, участники акций, волонтеры, которые с удовольствием помогают нам проводить «Ночь в музее» и «Ночь искусств», участвуют в мастер-классах, если что-то умеют делать. Например, проводят занятия по ручному ткачеству или кузнечному делу. Скажите, где современный человек может все это увидеть своими глазами? Только посмотреть по телевизору, но ведь вживую гораздо интереснее.
Но современный музей — это еще и творческий союз самых разных людей из разных сфер жизни. И чем больше музей интегрирован в культурное пространство, тем лучше. Мы постоянно проводим различные мероприятия совместно с другими творческими организациями города. Например, устраиваем музыкальные вечера в нашем Белом зале, который, кстати, Бурылин предназначал именно для этого. Дружим с художниками, проводящими у нас арт-акции. Мы даже свой журнал выпускаем, где печатаются наши краеведы, историки и философы. Мне кажется, Дмитрий Геннадьевич был бы доволен тем, как работает музей, и как мы популяризируем его наследие.
Очень хотелось бы создать в городе информационно–туристический центр, которого катастрофически не хватает. План по его созданию есть. Центр можно будет разместить, например, в Щудровской палатке, которая находится в хорошем состоянии, но ныне пустует. Использовать ее как музейный зал неудобно: там нет отопления и удобств. Но для туристического центра она очень удобна тем, что находится на виду, на главной площади города. Принцип такой: турагентства, музеи, другие учреждения смогут давать там некую информацию о себе: размещать стенды, баннеры, раскладки. Туристы, приезжающие к нам в Иваново, сразу смогут пойти туда и узнать, что у нас можно посмотреть, где это находится и как туда добраться. Ведь в Иванове пока плохо обстоят дела с туристической навигацией. Пока проект заморожен, видимо, из-за кризиса. Мы пытались подавать грантовую заявку на это, но пока она не сработала.
– В чем вы видите основное предназначение современного музея?
– Наша главная задача, определенная законом — сохранение и экспонирование фондов. Сейчас мы показываем менее 2% того, что находится в запасниках.
– Всего два процента?
– Это много. Русский музей, Эрмитаж экспонируют максимум 1%. У нас в фондах почти 800 тыс. предметов. Конечно, нам, как всем музеям, не хватает выставочных площадей, но существуют еще и законы экспонирования: чтобы зритель воспринимал предмет, его должно окружать пустое пространство.
Сохранение фондов тоже требует большого внимания. Казалось бы, один раз, 80 лет назад, все описали, зачем снова атрибутировать? А вы знаете, кто описывал предметы тогда? Люди малограмотные, которые писали с орфографическими ошибками, что уж говорить о точности их формулировок. Зачастую открытия происходят прямо сейчас. Например, в 2015 году мы обрели невероятно ценную вещь, которая все время была у нас, как говорится, под носом. В экспозиции оружия есть ружье, которое Бурылиным названо «Ружье с Кавказа». Известна была лишь дата его поступления в музей. Скорее всего, полагали мы, это было ружье XIX века. Так оно и лежало у нас в витрине, под надписью «Кавказские ружья». А летом к нам приехал арабист, специалист по Востоку, доктор исторических наук Илья Зайцев. Он работал с рукописными текстами Корана, которые Бурылин, видимо, не понимая, что он покупает, приобрел в Египте, когда туда ездил. Это свитки папируса XI века, совершенно уникальные, говорят, даже в Саудовской Аравии таких не сохранилось, а у нас они есть. Зайцев работал с ними в фонде редких книг, а потом нанес визит вежливости в главное здание. Я повел показывать ему коллекцию оружия, и, проходя мимо этого ружья, он увидел на нем надпись вязью, которую никто из нас не мог прочитать. Оказалось, что это ружье — из коллекции крымского хана Селима Второго из династии Гиреев. Выяснилось, что ружье входило в личную коллекцию хана еще до того, как Крымское ханство вошло в состав России и датировано оно 1760-ми годами. От Крымского ханства осталось очень мало предметов, больше сохранилась архитектура и документы. Наше ружье уже попросили на выставку, посвященную ханству, которая откроется в Москве в 2016 году.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости